Московские каникулы

[tajno]

Вдогонку уходящему лету ещё раз вернусь в этот незабываемый июль, в те несколько дней, когда мы с Юргеном бесстрашно забирались в самое пекло – в центр Москвы. Вообще, когда показываешь иностранцу Москву, видишь её как бы одновременно и своими, и его глазами. У меня от жизни на две страны и так сознание уже потихоньку раздваивается, но в Москве в те дни я это особенно четко ощущала.

 

Мы зашли в мой двор в Медведково, в дом, где я прожила двадцать лет. Своими глазами я увидела обнесенные покрашенными решетками газоны, бывшие некогда одной сплошной парковкой, клумбы и скамейки там, где раньше торчала арматура, оборудованную и чистую детскую площадку, возникшую на месте кучи песка в прогнившей песочнице. Глазами Юргена я увидела огромный человеческий муравейник – панельные многоэтажки насколько хватает взгляд, анонимность и разобщенность толпы, решетки на окнах первых этажей, ямы на дорогах.

Стальные двери в квартирах, в магазинах, аптеках удивили его не меньше, чем в свое время меня – входная деревянная дверь в его доме, с узким окошком и щелью для писем – пособие для начинающих воров. В Москве входные двери ничем не уступали двери его старинного сейфа, который он как-то купил себе прикола ради. Причем утолщались они как-то по нарастающей, с апофеозом в Алмазном Фонде.

Гуляя с ним по Москве, я узнала, что, оказывается, водосточные трубы выходят у нас прямо на улицы, в то время как в Германии они выводятся в канализацию.

Количество строительных ляпов, отлупившейся штукатурки, трещин в стенах и прочих недостатков, увиденных мною его глазами, вообще бы привело меня в депрессию, не узнай я вовремя, что строительные недостатки были его специализацией в архитектурном образовании, а значит, все дело в его «профессиональной болезни», а никак не в качестве строительства в России.

Ну и, конечно, машины – я смотрела на них, как на участников дорожного двиджения, Юрген – как на парад гигантских джипов, наворотов и крутизны. В конце первого дня Юрген с торжествующим видом изрекает: «Всё есть, но вот Porsche Carrera я здесь ещё не видел." В этот же момент мой взгляд случайно падает на красную машинку в середине пробки. «А это что?» - спрашиваю я его. «Porsche Carrera» - отвечает он с видом ещё более торжествующим.
Потом мы ещё увидели на Театральной площади вот это:

 

Кстати, о пробках. Уже немного отвыкнув, я заметила, что москвичи часто говорят что-то типа «сейчас июль (сезон отпусков, выходные, ночь – подчеркнуть нужное) – пробок в принципе быть не должно». Но говорится это с таким безнадежным видом, что всё как-то сразу становится ясно. Ну и мы, конечно, не преминули попасть в пару-троечку. И тут меня постигло разочарование. Вместо того, чтобы прочувствовать со мной все оттенки эмоций, все перепады ощущений, увидеть, как ловко я пытаюсь уйти звериными тропами, или какая я терпеливая, как дружелюбно пропускаю других – Юрген просто отрубался и отходил в объятия Морфея. А я оставалась наедине с самой собой, как будто и не было ничего, ни Германии, ни учебы, ни новых друзей, а как прежде – только я за штурвалом своего маленького кораблика в безбрежном море Москвы. И всё же теперь это были приятные ощущения – на ум приходила песня Мадонны «You can’t hurt me now, I’ve gone away from you“..

Зато Кремль остается Кремлем, и видеть, какое он производит впечатление, было мне вдвойне приятно. Мы поднялись на колокольню Ивана Великого, я уже во второй раз за этот год, но вновь у меня захватило дыхание от вида Соборной площади, и, в другую сторону – высотки на Котельнической набарежной. С колокольни можно символически увидеть Москву старую и Москву новую:

 

Москва старая ближе, во всех смыслах.

При виде храмов мое восприятие опять раздваивалось. Глазами Юргена: «необычная архитектура, удивительные росписи, много золота, это при том, что многие люди живут в убогости.» Моими: «Это моя родная церковь, моя культура, в этих храмах раскрывали души поколения моих предков, и куда бы я ни уехала, где бы ни жила, я всегда буду ощущать эту внутреннюю связь.»

 

Конечно, жара изматывала, мы передвигались по городу мелкими перебежками, от фонтана к фонтану.

 

А вечером на машине пробивались к какому-нибудь водоему и смотрели на датчик температуры за бортом, как герои боевиков смотрят на обратный отсчет перед взрывом:

 

Хорошо было купаться в Серебряном бору в половине десятого вечера.

 

И после насыщенного дня мы возвращались, наконец, в наш куркинский «Эдем», назад к матушке-природе, набираться сил перед новой встречей с Москвой.

 

 

 

Comments

[kseniair.livejournal.com]

интересно, спасибо
а пожаров тогда еще не было?

[tajno.livejournal.com]

Они начались на третий день после того как Юрген уехал. Повезло парню... :-)

[nuytta.livejournal.com]

Ты совершенно права во всех описаниях "твоими глазами". Когда долгое время прибываешь не здесь и приезжаешь, вся убогость вылезает и бросается в глаза тут же. Особенно люди, убогие палатки на окраинах Москвы.
P. S. Ты оказывается жила рядом с нами или мы с тобой (мы недалеко от Алтуфьево)

[tajno.livejournal.com]

Да, если мне здесь становится вдруг тоскливо (хотя пока это, слава Богу, нечасто), я вспоминаю, например, колоритный мир вокруг окраинных станций метро, или электрички в час пик, или ещё что-нибудь из этой серии.. Но вообще, когда находишься вдали, в голове скорее приятные вещи - семья, друзья, природа и т.д. Такое свойство психики, наверно.

А как же, Алтуфьево знаю тоже хорошо. Я на Северодвинской жила, Северное Медведково, недалеко от кольцевой..